Родилась Лидия Сергеевна в 1926 г. в г. Ленинграде. Хорошо помнила адрес: 7-я Красноармейская улица, д. 20, кв. 22. Дом был высокий, богатый, называли его «домом помещика». «Он и сейчас стоит, отремонтированный, - говорила Лидия Сергеевна,- видела по телевизору, уцелел». Но вернуться туда ни Лидия Сергеевна, ни кто-то из её родственников не смогли – слишком тяжелы были воспоминания.

 Семья у Царёвых была большая. Мама – Евдокия Григорьевна, отец – Сергей Семенович, 7 детей, а ещё бабушки, дядья – все жили под одной крышей. Когда началась война, Лиде было 14 лет. В 1941 году школы ещё мало-помалу работали, в 1942 г. обучение прекратилось. Пошла работать санитаркой в госпиталь. Помнила раненых, обмороженных, помнила случаи, когда от нестерпимой боли раненые просили: «Сестра, дайте что-нибудь, чтобы я умер». Девчонки-санитарки ходили на Пулковское болото подбирать раненых. «Помню, однажды, подобрали раненого, - вспоминала Лидия Сергеевна, - в русской форме, в пилотке, несём на носилках, а он как залепетал по-немецки, мы испугались, бросили его и убежали».

 О голоде Лидия Сергеевна рассказывала со слезами на глазах. В день выдавали по 125 грамм черного хлеба на человека, изредка на семью горсть сушеной моркови и сушеной картошки. Очереди выстраивались с 5 часов утра. «Бывало, простоишь до обеда, открывают и говорят: «Сегодня продуктов нет». Спасением для семьи оказались 2 мешка пшена, соль, постное масло – все запасы на начало блокады. «Воду кипятили на листе железа, ломали на щепки и жгли мебель, чтобы обогреться. В комнате было постоянно темно. От бомбежек вылетели стекла (бомбили по 15 раз в день), окна зашивали фанерой. Для освещения наливали масло на блюдце, делали фитилёк. Зажигали очень редко, берегли. Настоящим праздником было, когда отец, вернувшись после ранения, принёс паёк – 2 булки хлеба и сгущенку.

 Несмотря на попытки хоть как-то прокормить семью, голод взял своё. Царевы похоронили за время блокады 8 человек. Один за другим ушли из жизни братья 20, 13 и 7 лет. С ужасом вспоминала Лидия Сергеевна о том, как приходилось терять и хоронить близких. Гробов не было, тела заворачивали в матрасовку. На кладбищах были вырыты огромные ямы, которые и служили общей могилой для погибших.

 Эвакуироваться смогли лишь в 1943 году мать и три дочери (после ранения Евдокии Григорьевны). Отец, вернувшись на передовую, пропал без вести. Помнила Лидия Сергеевна и переправу через Ладожское озеро. «Машина нас обогнала, да так и ушла под лёд вместе с пассажирами. Помню много мёртвых по дороге. На той стороне нас встретили, выдали продукты. Мама давала нам сухари и галеты помаленьку, т.к. после длительного голода нельзя было есть сразу много. После переправы 31 день ехали на поезде. На стоянках подсаживали раненых и снимали погибших за время поездки. Ехали ночью, днём стояли. Вагоны маскировали. Только прибыли в Волгоград – бомбежка. Выбежали из вагона, укрылись в бомбоубежище. Когда я вернулась за вещами к поезду, от состава остались только обломки. После отправили до Краснодара 10 семей ленинградцев, нас в том числе. На Кубани в небольшой деревеньке выдали домик на 2 семьи, где мы и прожили 30 лет. Не люблю вспоминать про это, хотя помню многое. Слишком тяжело на сердце», - вздыхала Лидия Сергеевна.

 В 1976 году переехала в Мельниково Шегарского района. Работать Лидия Сергеевна устроилась в сельский строительный комбинат кладовщиком. Умерла в 2013 году, похоронена в Мельниково.